Мне такое нра!!!
Все, что обступало Ольгино самосознание гудело и колыхалось, и влекло куда-то. Много времени не прошло и «куда-то» определилось как очередное свидетельсто неуемности тутошней похоти. Низ внутренних стен церкви был выложен многоцветными мраморами, а верх – мозаиками. Толстые яшмовые и порфировые колонны, капители которых были украшены тончайшей резьбой, подпирали широкий купол. Лучи света, проникающие сквозь прорезанные у его основания оконца и отраженные от неровных золотых кубиков мозаики, создавали ощущение некоего зыбкого мерцающего пространства над головой. В отблесках множества свечей и лампад насмешливо подмаргивали блики на бронзовых лампадофорах, крестах, плакетках, алтарных дверях с тонким вытравленным рисунком и богатых окладах икон. И вся эта рукотворная пышность, на самом деле символизировавшая одну только алчность неразвитого расудка, тщилась превзойти очарованием созданный Богом мир, от которого собравшийся здесь люд отделяли всего-то цветные каменные стены.
Как и в Киеве прежде звучала молитва, только читал ее теперь сам патриарх Феофилакт - брат августы Елены, прикончить которого все никак не удавалось новым хозяевам Романии по причине косности обширных сил, уже вложивших в него свои деньги. Он был так же худ и бледен, как и василевс, но в его носастой физике было больше жизни и сластолюбия. Хоть прежний Ольгин наставник – Григорий присутствовал здесь же в числе ее свиты, Феофилакт (возможно, для надежности?) сызнова проделывал все те же действия, отличавшиеся от уже знакомых княгине разве что некоторой высокомерной небрежностью.
- Кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы, кому повинуетесь, - читал патриарх из толстой книги с драгоценной покрышкой, деланно растягивая гласные, - или рабы греха и смерти, или послушания и праведности?
И вновь, как тогда в деревянной церквушке на Подоле, эта мысль показалась Ольге упрощенным перепевом некогда слышанных ею слов волхва, говоривших, что именно разум является причиной несвободы или освобождения человеческой души, и что стремящемуся к освобождению следует уберегать разум от привязанности к предметам восприятия. Но о каком подобном избавлении можно было думать, находясь внутри этого золотого ларца?!
- Как евреи питались каждый день манной небесной, так и мы… - слышала Ольга.
- Евреям было сказано не пытаться собирать в один день манну небесную…
- Как евреи пили также из потока, который шел из разрушенной скалы, так точно и мы…
«Почему они так хотят сходствовать с евреями? – невольно задумывалась Ольга. – Им никогда не удастся стать большими евреями, чем сами евреи. За каким лешим им чужие задачи, чужие пути? А мне на кой прах? Ведь все это со мной происходит…»
- Мы, подобно евреям, проходящим через море…
«!!!»
Здесь же Ольге было дано новое имя – Елена. «Елена?» И тут же княгиня усмотрела в том многозначительный символ. Конечно, она должна заменить Елену, ее предназначение - стать новой Еленой для этой земли.
Все свершалось удивительно долго, мучительно долго. Уже в голове мутилось от кружения сонмища вездесущих мерцающих бликов, от приторного запаха курений, заунывных бормотаний и тяжких испарений множества людей, набившихся в эту золотую избу. Однако стоически преодолевая головную боль и приступы тошноты Ольга с хищностью ловила редкие взгляды Константина, как и прежде наделяя их особенными, ей одной понятными истолкованиями, и только неиссякающая сила желания давала ей возможность преодолевать тяготу обстоятельств.
|